Крылатого могила исправит...
Автор: cham_stories
Путь расставанияПуть расставания
Легкий ветра вздох
Только долгий путь
Искры на ветру
Горечь на губах
Смерти нет
(с) Тэм.
* * * * *
Неторопливо течет беседа в Тронном Зале Менегрота. Журчат подземные ручьи, чьи русла выложены мрамором и гранитом, поют мои соловьи на малахитовых буках, принимают корм из рук моих девушек.
- Сердце мое неспокойно, когда я думаю о Лутиэн, - говорит Эльвэ, ловя мою руку на лету, словно бабочку, - она не танцует перед нами, как прежде, предпочитает петь на полянах, словно избегает нас…
- Сейчас весна, - возражаю я. – Разумеется, зеленые луга и ручьи милее ее сердцу, чем каменный подземный дворец.
Аланиэль вышивает подол будущего платья – листья, цветы, деревья.
- Давно уже не слышно вестей из Гондолина, - говорит Мэльдор.
Лантар подходит ко мне, сжимая в теплых ладошках ящерицу, которую она увидела неподалеку.
- В соседнем королевстве, в Нарготронде, поселились феаноринги, - говорит Маблунг. – Я бы поостерегся, государь мой Элу. Я не доверяю им…
Галадриэль поет о Благословенной Земле, о мудрости валар, о свете Дерев.
- Но все же, как бы ни прекрасно было там, на Западе, - говорит она, - моя жизнь напоминала золотую клетку.
Маблунг хмурится, вспоминая Ангбанд, Обитель Врага, вспоминая пепел и смрад над Тангородримом, вспоминая Сильмариллы.
- На этих Камнях проклятие, - говорит он. – Я бы поостерегся даже думать о них, а не то что желать.
- В них заключен свет двух священных Дерев, - молвлю я. – В них, и более нигде. На самих Камнях нет проклятия. Но будет проклят тот, кто возжелает их.
Келеборн улыбается.
- Даэрона давно уже не видно, - говорит он. – Я заметил, что он реже стал петь свои песни, заметил, что он ищет уединения и бродит по прохладным лесам Нэльдорета со своей флейтой. Словно какая-то тайна гложет его, и не может он признаться в своих чувствах. Возможно… если бы я не знал его столько лет, я бы предположил, что он влюбился.
- Я думаю, не стоит говорить о Даэроне, когда он не с нами, - укоряет его Мэльдор.
Они вошли вдвоем – Белег Тугой Лук, стройный и гибкий, как молодое деревце, и Нимлот, чьи черные косы туго заплетены на затылке.
- Мой король! – докладывает Белег. – У наших северо-восточных границ замечено странное существо. Леди Нимлот увидела его первой, я же не сумел разглядеть, потому что вызывал стражу, но к тому времени, когда мой отряд прибежал, оно уже скрылось.
Маблунг выступает вперед:
- Странное существо?
- Да, - отвечает Нимлот. – Я никогда прежде не видела ничего подобного.
- На что оно было похоже? – в голосе мужа опасения и любопытство.
Нимлот некоторое время думает.
- Более всего оно было похоже на эльфа, - наконец произносит она. – Но я уверена, что это не был кто-то из наших сородичей.
- Что делал тот, кто похож на эльфа? – беспокоится Маблунг.
- Он долго наблюдал за нами. Хотел подойти к Завесе, но был отброшен.
- Я хотел пристрелить его, - вступает в разговор Белег, - но существо уже скрылось, когда я вернулся.
Маблунг обращается к Эльвэ:
- Государь, прикажете усилить дозоры?
- Ты не доверяешь Завесе Мелиан, которая берегла нас все эти годы? – спокойно спрашивает король Дориата.
- О нет, государь, - кланяется Маблунг. – Но я, как и раньше, призываю вас к осторожности и предусмотрительности. Существо, кем бы оно ни было, не превзойдет в волшебстве Владычицу. Но мои воины смогут подстрелить его – его или их, если их вдруг окажется много.
Маблунг явно чем-то встревожен. Он был встревожен утром, он беспокоится сейчас. В чем причина?
- Знаете, - задумчиво произносит Мэльдор, сын Лэнвэ, - мы в Оссирианде слышали о созданиях, ликом и образом подобных деревьям; они могут передвигаться сами по себе и говорить… возможно, у границ было одно из этих созданий?
- Леди Нимлот говорила, что он похож на эльфа, - возражает Маблунг. – Вряд ли она могла принять за эльфа говорящее дерево.
- Мне сказали, что здесь говорили обо мне, - улыбается одними губами менестрель.
- Мы волнуемся о тебе, вот и все, - отвечает Элу. – Развей наши сомнения, убеди нас, что Даэрон по-прежнему счастлив… или поведай, как мы можем помочь тебе.
Даэрон молчит, отводит взгляд, дрожащими руками поправляет волосы на висках.
- Ты прав, мой король, - наконец произносит он. – Рано или поздно я должен был сказать, и говорю сейчас.
Его потемневшие глаза поворачиваются ко мне.
- Ты ведь знаешь уже все, Владычица?
Я улыбаюсь.
- Скажи это сам.
- Я влюблен, - слова его падают хрусталем на пол, переливаются радугой, звенят.
- Но разве любовь не должна приносить радость? – улыбается Эльвэ.
Я смотрю на него. Супруг мой. Я люблю тебя, я избрала тебя, наша любовь крепче всех остальных уз, связывавших нас, и будь трижды благословенно счастье быть с тобой, говорить с тобой, обнимать тебя. Не сравнится с этим счастьем блаженство Валмара, свет Дерев, мудрость Великих.
- Король мой Элу, много столетий пережила наша дружба, - продолжает Даэрон. - Я шел рядом с тобой в великом Походе. Я отказался уплыть в Блаженный Край без тебя. Я первым нашел тебя в зачарованном лесу, где стоял ты рядом с Владычицей. Я видел рождение твоей дочери… а теперь… теперь я полюбил ее.
Флейта танцует в его длинных сильных руках, переливается звездопадом его блестящий черный плащ.
- Я всегда пел о жизни, о любви, о тайнах, о разлуке… Но силу моих же песен смог оценить, только полюбив сам.
- И кто же та, что пронзает мукой твое сердце?
- Это твоя дочь, государь. Ее облик вижу я во снах, на звук ее голоса отвечает мое сердце, к ее ногам я хочу припасть и не подниматься никогда. И я так… потерян. Я задаю себе сотню, тысячу вопросов, представляю наш разговор, мучаюсь, играю словами, звуками, строчками – но ни одно из них не в силах поведать то, что я действительно чувствую, и бесполезные слова лишь складываются в очередную песню.
Я улыбаюсь. Я прихожу на помощь.
- Зачем мучиться сотней вопросов, когда надо задать всего один?
Даэрон поднимает на меня глаза; я чувствую его благодарность и облегчение, я сумела помочь ему, сумела разрешить его сомнения, указала верный путь.
- Но что будет, если не на тебя падет ее выбор? – спрашиваю я. – Сумеешь ли ты согласиться с ним, смириться, уйти?
Он молчит, гаснет, замирает, и лишь ресницы дрожат на его лице.
- Я не знаю, Владычица… мне трудно даже представить такое.
В Залу неслышно входит Лутиэн, становится за спиной Даэрона. Он не замечает ее. На плечах у дочери расшитый золотой нитью плащ, в руке она держит дорожный мешочек. Она снова хочет уйти из дворца.
- Даэрон, спой песню о мотыльке, - просит Галадриэль.
Менестрель перебирает струны лютни, пытается вспомнить.
- Которую?
- Воистину, - юный Мэльдор подмигивает Маблунгу, - наш певец сложил столько песен, что уже не помнит их всех!
Эльфы звонко смеются.
- Возможно, придет день, когда мы сами будем напоминать Даэрону его же стихи, – говорит Маблунг.
- О, ничего удивительного! – восклицает Эльвэ. – Однажды мне пять раз рассказывали мою же собственную шутку, и только на пятый раз я запомнил, что она моя!
Эльфы смеются еще сильнее, заполняя радостью каменные чертоги. Даже Даэрон улыбается, берет несколько аккордов и начинает петь – низко, едва слышно, таинственно.
- Он умен, талантлив, смел, - говорит мне муж. - Он был бы достойным избранником для нашей дочери.
- Избранником нашей дочери станет только тот, кого она сама изберет себе, - возражаю я.
- Истинно так. Однако…
Голос Даэрона делается громче, уводит путеводной нитью к любви, сочувствию, помощи, связывает в единый круг, дрожит и распрямляется.
Лутиэн уже нет.
Дверь с шумом распахивается. Это Даэрон, он бежит к нам, он задыхается, на его щеках жар оставил две красные полоски.
- Владыка! Владычица! – менестрель падает на колени, теребит флейту, громко и хрипло дышит.
Предчувствие беды пронзает меня.
- Простите меня, - говорит он.
- Что случилось, Даэрон? – спрашивает мой муж. – Что ты увидел, что ты узнал, почему…
- Я видел принцессу, - перебил его песнопевец. – Я гулял в северном Нэльдорете, искал уединения, слушал песни лесных ручьев. И там… на поляне… - слова с трудом вырываются, с трудом обретают форму, настолько увиденное поразило его, - я видел… я видел человека.
Человека?!
- Человек был страшен, грязен, похож на медведя. А принцесса Лутиэн… она… о, она вела себя с ним так, что сразу было видно: они знакомы не первый день!
- Как человек смог пробраться через Завесу? - медленно произносит Тингол. – Как долго он уже находится в моих владениях?
Онемение снизошло на меня. Ничто злое не являлось под прохладную сень лесов моего королевства, ничто не тревожило мои сны и видения – я могла поклясться, что смертный не замышлял дурного. Но как он сумел? Он превзошел мою могущество? Или…
- Он угрожал моей дочери? Была ли опасность для нее? – продолжает Элу.
- Нет. Впрочем, я не уверен… Принцесса была очень разгневана, увидев меня…
- Белег! Приведи его ко мне! – приказывает Элу, и его голос разносится по Залу, проникает во все углы, отражается эхом на лестницах. – Ты слышал меня? Приведи сюда этого смертного, осмелившегося свободно расхаживать по моей земле! Приведи его ко мне, добровольно или силой, свободным или в кандалах, молчаливого или стонущего, стоящего на двух ногах или ползущего по земле, приведи его! Посмотрим, так ли он будет храбр, когда предстанет перед лицом Владыки!
Путь расставанияПуть расставания
Легкий ветра вздох
Только долгий путь
Искры на ветру
Горечь на губах
Смерти нет
(с) Тэм.
* * * * *
Неторопливо течет беседа в Тронном Зале Менегрота. Журчат подземные ручьи, чьи русла выложены мрамором и гранитом, поют мои соловьи на малахитовых буках, принимают корм из рук моих девушек.
- Сердце мое неспокойно, когда я думаю о Лутиэн, - говорит Эльвэ, ловя мою руку на лету, словно бабочку, - она не танцует перед нами, как прежде, предпочитает петь на полянах, словно избегает нас…
- Сейчас весна, - возражаю я. – Разумеется, зеленые луга и ручьи милее ее сердцу, чем каменный подземный дворец.
Аланиэль вышивает подол будущего платья – листья, цветы, деревья.
- Давно уже не слышно вестей из Гондолина, - говорит Мэльдор.
Лантар подходит ко мне, сжимая в теплых ладошках ящерицу, которую она увидела неподалеку.
- В соседнем королевстве, в Нарготронде, поселились феаноринги, - говорит Маблунг. – Я бы поостерегся, государь мой Элу. Я не доверяю им…
Галадриэль поет о Благословенной Земле, о мудрости валар, о свете Дерев.
- Но все же, как бы ни прекрасно было там, на Западе, - говорит она, - моя жизнь напоминала золотую клетку.
Маблунг хмурится, вспоминая Ангбанд, Обитель Врага, вспоминая пепел и смрад над Тангородримом, вспоминая Сильмариллы.
- На этих Камнях проклятие, - говорит он. – Я бы поостерегся даже думать о них, а не то что желать.
- В них заключен свет двух священных Дерев, - молвлю я. – В них, и более нигде. На самих Камнях нет проклятия. Но будет проклят тот, кто возжелает их.
Келеборн улыбается.
- Даэрона давно уже не видно, - говорит он. – Я заметил, что он реже стал петь свои песни, заметил, что он ищет уединения и бродит по прохладным лесам Нэльдорета со своей флейтой. Словно какая-то тайна гложет его, и не может он признаться в своих чувствах. Возможно… если бы я не знал его столько лет, я бы предположил, что он влюбился.
- Я думаю, не стоит говорить о Даэроне, когда он не с нами, - укоряет его Мэльдор.
Они вошли вдвоем – Белег Тугой Лук, стройный и гибкий, как молодое деревце, и Нимлот, чьи черные косы туго заплетены на затылке.
- Мой король! – докладывает Белег. – У наших северо-восточных границ замечено странное существо. Леди Нимлот увидела его первой, я же не сумел разглядеть, потому что вызывал стражу, но к тому времени, когда мой отряд прибежал, оно уже скрылось.
Маблунг выступает вперед:
- Странное существо?
- Да, - отвечает Нимлот. – Я никогда прежде не видела ничего подобного.
- На что оно было похоже? – в голосе мужа опасения и любопытство.
Нимлот некоторое время думает.
- Более всего оно было похоже на эльфа, - наконец произносит она. – Но я уверена, что это не был кто-то из наших сородичей.
- Что делал тот, кто похож на эльфа? – беспокоится Маблунг.
- Он долго наблюдал за нами. Хотел подойти к Завесе, но был отброшен.
- Я хотел пристрелить его, - вступает в разговор Белег, - но существо уже скрылось, когда я вернулся.
Маблунг обращается к Эльвэ:
- Государь, прикажете усилить дозоры?
- Ты не доверяешь Завесе Мелиан, которая берегла нас все эти годы? – спокойно спрашивает король Дориата.
- О нет, государь, - кланяется Маблунг. – Но я, как и раньше, призываю вас к осторожности и предусмотрительности. Существо, кем бы оно ни было, не превзойдет в волшебстве Владычицу. Но мои воины смогут подстрелить его – его или их, если их вдруг окажется много.
Маблунг явно чем-то встревожен. Он был встревожен утром, он беспокоится сейчас. В чем причина?
- Знаете, - задумчиво произносит Мэльдор, сын Лэнвэ, - мы в Оссирианде слышали о созданиях, ликом и образом подобных деревьям; они могут передвигаться сами по себе и говорить… возможно, у границ было одно из этих созданий?
- Леди Нимлот говорила, что он похож на эльфа, - возражает Маблунг. – Вряд ли она могла принять за эльфа говорящее дерево.
- Мне сказали, что здесь говорили обо мне, - улыбается одними губами менестрель.
- Мы волнуемся о тебе, вот и все, - отвечает Элу. – Развей наши сомнения, убеди нас, что Даэрон по-прежнему счастлив… или поведай, как мы можем помочь тебе.
Даэрон молчит, отводит взгляд, дрожащими руками поправляет волосы на висках.
- Ты прав, мой король, - наконец произносит он. – Рано или поздно я должен был сказать, и говорю сейчас.
Его потемневшие глаза поворачиваются ко мне.
- Ты ведь знаешь уже все, Владычица?
Я улыбаюсь.
- Скажи это сам.
- Я влюблен, - слова его падают хрусталем на пол, переливаются радугой, звенят.
- Но разве любовь не должна приносить радость? – улыбается Эльвэ.
Я смотрю на него. Супруг мой. Я люблю тебя, я избрала тебя, наша любовь крепче всех остальных уз, связывавших нас, и будь трижды благословенно счастье быть с тобой, говорить с тобой, обнимать тебя. Не сравнится с этим счастьем блаженство Валмара, свет Дерев, мудрость Великих.
- Король мой Элу, много столетий пережила наша дружба, - продолжает Даэрон. - Я шел рядом с тобой в великом Походе. Я отказался уплыть в Блаженный Край без тебя. Я первым нашел тебя в зачарованном лесу, где стоял ты рядом с Владычицей. Я видел рождение твоей дочери… а теперь… теперь я полюбил ее.
Флейта танцует в его длинных сильных руках, переливается звездопадом его блестящий черный плащ.
- Я всегда пел о жизни, о любви, о тайнах, о разлуке… Но силу моих же песен смог оценить, только полюбив сам.
- И кто же та, что пронзает мукой твое сердце?
- Это твоя дочь, государь. Ее облик вижу я во снах, на звук ее голоса отвечает мое сердце, к ее ногам я хочу припасть и не подниматься никогда. И я так… потерян. Я задаю себе сотню, тысячу вопросов, представляю наш разговор, мучаюсь, играю словами, звуками, строчками – но ни одно из них не в силах поведать то, что я действительно чувствую, и бесполезные слова лишь складываются в очередную песню.
Я улыбаюсь. Я прихожу на помощь.
- Зачем мучиться сотней вопросов, когда надо задать всего один?
Даэрон поднимает на меня глаза; я чувствую его благодарность и облегчение, я сумела помочь ему, сумела разрешить его сомнения, указала верный путь.
- Но что будет, если не на тебя падет ее выбор? – спрашиваю я. – Сумеешь ли ты согласиться с ним, смириться, уйти?
Он молчит, гаснет, замирает, и лишь ресницы дрожат на его лице.
- Я не знаю, Владычица… мне трудно даже представить такое.
В Залу неслышно входит Лутиэн, становится за спиной Даэрона. Он не замечает ее. На плечах у дочери расшитый золотой нитью плащ, в руке она держит дорожный мешочек. Она снова хочет уйти из дворца.
- Даэрон, спой песню о мотыльке, - просит Галадриэль.
Менестрель перебирает струны лютни, пытается вспомнить.
- Которую?
- Воистину, - юный Мэльдор подмигивает Маблунгу, - наш певец сложил столько песен, что уже не помнит их всех!
Эльфы звонко смеются.
- Возможно, придет день, когда мы сами будем напоминать Даэрону его же стихи, – говорит Маблунг.
- О, ничего удивительного! – восклицает Эльвэ. – Однажды мне пять раз рассказывали мою же собственную шутку, и только на пятый раз я запомнил, что она моя!
Эльфы смеются еще сильнее, заполняя радостью каменные чертоги. Даже Даэрон улыбается, берет несколько аккордов и начинает петь – низко, едва слышно, таинственно.
- Он умен, талантлив, смел, - говорит мне муж. - Он был бы достойным избранником для нашей дочери.
- Избранником нашей дочери станет только тот, кого она сама изберет себе, - возражаю я.
- Истинно так. Однако…
Голос Даэрона делается громче, уводит путеводной нитью к любви, сочувствию, помощи, связывает в единый круг, дрожит и распрямляется.
Лутиэн уже нет.
Дверь с шумом распахивается. Это Даэрон, он бежит к нам, он задыхается, на его щеках жар оставил две красные полоски.
- Владыка! Владычица! – менестрель падает на колени, теребит флейту, громко и хрипло дышит.
Предчувствие беды пронзает меня.
- Простите меня, - говорит он.
- Что случилось, Даэрон? – спрашивает мой муж. – Что ты увидел, что ты узнал, почему…
- Я видел принцессу, - перебил его песнопевец. – Я гулял в северном Нэльдорете, искал уединения, слушал песни лесных ручьев. И там… на поляне… - слова с трудом вырываются, с трудом обретают форму, настолько увиденное поразило его, - я видел… я видел человека.
Человека?!
- Человек был страшен, грязен, похож на медведя. А принцесса Лутиэн… она… о, она вела себя с ним так, что сразу было видно: они знакомы не первый день!
- Как человек смог пробраться через Завесу? - медленно произносит Тингол. – Как долго он уже находится в моих владениях?
Онемение снизошло на меня. Ничто злое не являлось под прохладную сень лесов моего королевства, ничто не тревожило мои сны и видения – я могла поклясться, что смертный не замышлял дурного. Но как он сумел? Он превзошел мою могущество? Или…
- Он угрожал моей дочери? Была ли опасность для нее? – продолжает Элу.
- Нет. Впрочем, я не уверен… Принцесса была очень разгневана, увидев меня…
- Белег! Приведи его ко мне! – приказывает Элу, и его голос разносится по Залу, проникает во все углы, отражается эхом на лестницах. – Ты слышал меня? Приведи сюда этого смертного, осмелившегося свободно расхаживать по моей земле! Приведи его ко мне, добровольно или силой, свободным или в кандалах, молчаливого или стонущего, стоящего на двух ногах или ползущего по земле, приведи его! Посмотрим, так ли он будет храбр, когда предстанет перед лицом Владыки!
@темы: Даэрон, Дориат, Лютиэн, Белег, Сильмариллион, Фанфики, Маблунг